место, тишина мёртвая там, птицы даже не поют, мимо идёшь иногда, и страх такой накрывает, будто чуешь на себе взгляд чей. Деревья растут там кривые, скрюченные. Тяжелая атмосфера там, жуткая. Не знают они покоя, души эти окаянные.

Теперь-то про колдунов не слыхать так, может и есть они, да не так, как раньше было. А вот самоубивцы есть, видишь, сбивает враг рода человеческого людей с толку, тащит в свои сети… Жалко Юрку-то, какой парень по молодости был…

Тварь с Кривого болота

– Слышь-ко, Лидуха, собака нынче выла всю ночь, не к добру ведь это.

– Да уж слышала.

Егоровна и Лидуха, две соседки, разговаривали через общий, невысокий, забор в огороде.

Егоровна перевязала сбившийся головной платок. Лидуха, женщина лет сорока пяти, прислонив к забору мотыгу, стояла с таким видом, будто хочет сообщить что-то важное.

– Не иначе, как помрёт кто, – уверенным тоном заявила Егоровна, – Это уж примета такая, надёжная.

– А я тебе вот что расскажу, послушай. Ночью-то проснулась я от этого воя, – торопливо заговорила Лидуха, – Села на кровати, гляжу в окно, ничего не пойму. Потом дошло, что это Буран воет, у бабы Стеши. Он ведь здоровый, как бык, чёрный, лохматый, вон чего вымахал, да и голосище у него дай Боже. Лаять начнёт, так уши закладывает, а тут затянул, аж по душе заскребло, вот прям нехорошо сделалось мне. Мои-то спят все. Ну я думаю, дай на крыльцо выйду, свежего воздуху глотну, может отпустит.

– И чо, вышла? – спросила Егоровна.

– Ага. А ночь тёмная, ни зги не видно, и вдруг чувствую – шевелится что-то…

– Где это? Шавелится…

– Да вот тут прямо, рядом с крыльцом. Ничего не видать, слышно только. Я пригляделась, а там тень чёрная, не разобрать, будто тоже собака. Так ведь у нас-то Дружок беленький, махонький, а эта тень здоровая. Спрашиваю – кто там? А в ответ шёпот, вот знаешь, как будто листья сухие по осени шуршат, когда их ветер ворошит…

Я взяла и свет-то зажгла на крыльце, а там…

– Ну! Не томи уже, кто там был-то?

Лидуха помолчала.

– Егоровна, ты только не говори никому, я ведь даже мужу не рассказала, а то за сумасшедшую сочтут.

– Да не скажу, на кой оно мне, болтать-то.

– Не собака это была.

– А кто?

– Существо какое-то. Сначала мне показалось, что человек стоит на четвереньках, голову опустил. Что за ерунда, думаю, кто забавляется, попугать решили что ли? Ещё, знаешь, думаю не Колька ли залез, ему ведь выпить надо на что-то, может смотрит, где что плохо лежит. Ну и позвала, говорю, Колька, ты что ли?

А оно голову подняло, а там лицо не человеческое, Егоровна! Глаза круглые, светятся жёлтым, носа нет, а рот длинный такой, от уха до уха. Посмотрела на меня тварь, я и встала столбом. А она рот свой раззявила, зубы обнажила, и снова звук этот издала – с-с-с, как листья сухие трутся. А потом повернулось и в огород метнулось. Да так скоро передвигается!

А я бегом в сени, дверь на засов, еле дух перевела. Господи, помилуй, столько лет прожила, такого страха отродясь не видела. Так что Буран не зря выл. Он тоже, наверное, эту тварь почуял. Что делать-то, Егоровна? Я теперь из дома вечером выйти боюсь. А может и вправду померещилось мне, а?

– Нет, Лидуха, не померещилось тебе. Про эту тварь слыхала я однажды, да только к людям она раньше не совалась сама. В лесу обитала.

– Кто же она такая?

– Ты мотыгу оставь, да иди-ко ко мне зайди, расскажу я тебе кой чего.

Лидуха обошла огород и направилась к дому Егоровны. Та уже разливала квас по двум кружкам.

– Садись, Лидуха, выпей прохладненького, жарко нынче. А я тебе расскажу пока что знаю.

Раньше, когда я молодая была, сказывали наши местные, как мужик один в лесу видел это существо. Случилось это так. Он за клюквой пошёл, на Кривое болото, сама знаешь, места там недобрые. Набрал он ягод, смеркаться начало тем временем, пошёл он домой, и слышит такой же вот шелест.

Огляделся, а на кочках, чуть поодаль, тварь стоит такая же вот. Высокая, чуть не с дерево, глазищи как плошки горят, рот огромный, и растянутый, как в ухмылке, а зубы мелкие, острые. Побросал мужик вёдра, и не помня себя от ужаса, бросился бежать, да от страха дорогу не разбирал, ну и провалился в топь. Засасывать его начало на глубину. А рядом ни деревца, ничего, за что бы ухватиться можно было. Жижа по грудь ему уже, а тварь медленно приближается, понимает, что жертва никуда не денется от неё. Всё, думает мужик, конец мне.

И тут, когда он уже с жизнью распрощался, видит по болоту облачко белое катится, подпрыгивает, небольшое такое, лёгонькое. И как только с тварью той поравнялось оно, так будто огонь полыхнул, вспышкой всё озарило, последнее, что мужик тот услыхал – как тварь завизжала, а потом потемнело у него в глазах.

Очнулся он под деревьями, на сухой земле, ничего не поймёт, как он здесь оказался? Лунный свет заливает болото, кулик кричит, твари той не видно нигде. Поднялся мужик да в деревню бежать. И кто его спас? Что за облачко это было, не знает. И что за тварь это на болоте обитает?

После того ещё два раза её видели, всё на том же болоте. А после женщина одна в лесу пропала, не знаю уж та ли тварь её погубила или в другом дело было, да только с той поры не стал наш народ туда ходить, это уж сейчас всё забыли, старожил мало в живых осталось, да и люди не верят нынче в такое, говорят – сказки. Вот видимо и осмелела тварь, сама к людям выбралась. Да и дома-то наши на самой окраине, сподручно ей.

Ну да может больше не воротится, ты по ночам-то пока не выходи из дому. А нашим рассказать всё же надо, чтобы беды не случилось…

Чёртова нора

До семи лет Катя вместе с родителями жила у бабушки с дедушкой в деревне, а после, когда они переехали в большой город, каждые каникулы проводила на малой родине. Именно этот старый, но ещё очень крепкий, дом с большим садом, огородом и добротными постройками и считала Катя своим родным домом.

Не было для неё ничего радостнее, чем очередная поездка к любимым бабуле с дедулей. В сладком предвкушении ждала она начала каникул, заранее собирая свою большую дорожную сумку, укладывая в неё бумагу и карандаши для того, чтобы делать зарисовки сельских пейзажей, речки Добрянки и деревенских жителей – соседку Егоровну, Лидуху, Митрича, девчонок и ребят, местных и приехавших, как и она на каникулы.

Друзей у Кати было много, но особенно дружили они с Вальком и Надюхой. Втроём облазили они все окрестности и деревенские сады, ездили со взрослыми на покосы в луга, пасли деревенское стадо, ходили за ягодами, бегали по лужам после дождя, удили рыбу на озере, и, конечно, ходили к Чёртовой норе.

Чёртова нора, как называли её местные, располагалась на одном из склонов многочисленных холмов, окружавших деревню. Холмы были высокие, местами пологие, местами отвесные, цветными пластами выступали в них слои камня, глины, песка и земли. Часто ребята находили на этих склонах удивительные окаменелости, ракушки и камушки, это было настоящим сокровищем, которое берегли.

Вот на одном из таких склонов и была Нора. Местные помнили её столько, сколько стояла здесь деревня, а это уже, считай, что несколько веков. И всё это время Чёртова нора пользовалась дурной славой. Говорили, что в той Норе обитал кто-то и иногда выходил на поверхность.

Из уст в уста передавали деревенские жители рассказы о том, как время от времени пропадают здесь люди. Некоторые считали, что в этой Норе время остановилось и был тут